О Кладбищах

Согласитесь, не каждый день нам, обывателям, приходится разбираться в тонкостях процессов и процедур, связанных с погребением умерших. В начале цикла я уже писал об этом в контексте "дня знаний". Я долго сомневался, нужно ли рассказывать историю, но, как обычно бывает - не я распоряжаюсь темами и текстами, которые выплескиваются на страницах "Есть что вспомнить!" Предыдущая тема потянула следующую...

На Покрова (14 октября), это был вторник, в выходной день разворачивалась следующая история. История, которая раскрыла мне глаза на то, какую невероятную силу держат в своих руках те люди, которые контролируют места захоронения нам подобных.

Еще когда был жив Иван Васильевич, я обратил внимание на то, как изменилось его отношение к жизни после похорон супруги в 1988 году. Тогда дед столкнулся с необходимостью решить вопрос места для захоронения на кладбище и, конечно же, как опытный функционер с богатым номенклатурным прошлым - решил его. Вместе с местом на кладбище тогда он приобрел нечто большее. Вид на собственную могилу. На собственную неизбежную смерть. Уже в тот момент центральное кладбище города Запорожья - Капустяное - было закрытым для захоронения и, теоретически, попасть на него можно было только при наличии уже погребенных родственников. Когда в доме появился Распорядитель по имени Андрей - я знал это и у меня не было сомнений по поводу места захоронения:

- Где будем хоронить? - задал дежурный вопрос Андрей.
- Капустяное кладбище, - также дежурно ответил я. Мальчик удивленно поднял бровь, одновременно оценивая сумму денег, которую он мог получить с меня за похороны на этом кладбище.
- Но оно же давно закрыто?
- Я знаю. Там похоронены родители и брат покойной. Она будет похоронена только там.

За два часа до окончания сокращенного по случаю официального праздника рабочего дня со свидетельством о смерти Ивана Васильевича в качестве доказательства родственной связи покойной - мы были в культовом здании на кладбище. В сторожке Смотрителя.

Смотритель также был в нетерпении. Для него я тоже в этот момент был не более, чем источник левого дохода. Цинично, но нужно признать, что это слово - самая, что ни на есть, неотъемлемая часть похоронного процесса. Люди, которые находятся в этом состоянии, не торгуются и легко управляются, что накладывает тяжелый отпечаток на всех, кто работает в этом бизнесе...

Получив из моих рук свидетельство о смерти родственника, он открывает сейф, быстро ищет и извлекает регистрационную книгу. Листает и находит соответствующую запись. Лицо его становится суровым.

- А тут нельзя хоронить. На этом месте уже было захоронение...
- Ну да, я же и говорю. В 1988 году первой похоронена Тамара Алексеевна. В 1999 году - Иван Васильевич. В 2006 году к Тамаре Алексеевне похоронен ее сын - Василий. А Любовь Ивановна должна быть похоронена с отцом.
- Нет. Иван Васильевич УЖЕ похоронен повторно. Вот здесь у меня в книге отметка есть, по которой я понимаю, что здесь больше никого хоронить нельзя.
- Может быть, лучше тогда на месте сориентироваться? - предложил я и мы поехали на могилу Журавлевых.

По возвращении в сторожку мы извлекли регистрационную книгу 2006 года. Смотритель долго и путанно что-то объяснял. Что и как на этом участке может быть. Мы долго рисовали какие-то схемы и я настойчиво пытался найти решение внезапно возникшей проблемы, пока, наконец, меня внезапно не осенило:

- Стоп! Иными словами, вы хотите сказать, что произошло примерно следующее. Иван Васильевич, убитый горем от скоропостижной кончины супруги в 1988 году, взялся решать вопрос с местом захоронения и, конечно же, пользуясь связями и номенклатурным прошлым - успешно решил его. На кладбище ему выделяют ДВА участка рядом, где в 1988 году похоронена Тамара Алексеевна. Рядом с ней в 1999 году хоронят Ивана Васильевича, а позже на этом же месте - Василия Ивановича. НО ПРИ ЭТОМ еще до 1988 года на этом же самом месте был похоронен кто-то другой, чье имя нам сейчас просто неизвестно?

Смотритель так испугался этой очевидной правды, которую я вдруг вот так концентрированно высказал ему в глаза. Он выдохнул осторожно и ответил:

- Да. И, теоретически, если мы поднимем более старые регистрационные книги - мы можем найти его имя.
- Я понял. Но делать прямо сейчас мы этого, конечно же, не будем, - уверенно сказал я.

После этого мы как-то быстро нашли все решения всех вопросов.

После похорон в четверг 15 октября больше трех часов я разговаривал с детьми. Мы многое вспоминали и Аня рассказала сон, который снился ей за неделю до всех этих событий. Про кладбище, могилу, которую рыли на кладбище рабочие и про незнакомого человека, который подходил к ней.

- Стою я рядом, смотрю, как рабочие копают и тут ко мне подходит какой-то незнакомый мне человек. Долговязый в потрепанном костюмчике и так извиняющимся голосом спрашивает, а не находили ли здесь, когда рыли... и называет мне имя какого-то человека, которого я тоже не знаю. Я говорю ему - нет, ничего не было. Он так с сожалением покачал головой и говорит, дескать, ладно, пойду искать дальше. А потом возвращается снова такой радостный, аж светится. Говорит, извините за беспокойство, я уже все нашел...

До этого момента я никому не рассказывал о сюжете, который происходил в среду в домике Смотрителя. И когда я услышал пересказ этого сна - было отчетливое ощущение, что меня долбанули по голове лопатой. Я рассказал эту историю и теперь решил оставить ее здесь, чтобы не забылось.

Может быть, когда-нибудь доведется разыскать имя этого долговязого незнакомца, с которым мы вот так встретились в этом мире. Как и разыскать всех родственников, что были родом из Тамбовской губернии...

Для меня эта история стала лишним свидетельством простой истины. 

Мы живем вечно. До тех пор, пока хотя бы один человек помнит о нас.

Длинный и нестандартный текст не хотелось снабжать никакими фотографиями или иллюстрациями. Но в конце возникло желание что-то добавить. В последнее время я страшно полюбил сервис Soundcloud.com, поэтому в заключение хочу оставить песню, которая не так давно уже фигурировала в финале другой публикации. 

Призрачно все, в этом мире бушующем...